Татьяна, 69 - 17 февраля 2011 11:25

[I][FONT=Optima][COLOR=darkblue][SIZE=+1]"Здравствуй, Катя, мы очень давно не виделись...
Проявись, из окрестного мрака выделись.
Я боюсь, это сон, и никак не проснусь.
У меня ни стратегии нет, ни тактики -
я дрейфую громадою льда в Антарктике...
Слишком холодно, чтобы растаяла грусть.
Без тебя не становятся цифры суммою.
Ты одна; о тебе лишь пишу и думаю...
Не гадал я вовеки, что выйдет вот так -
до дрожания пальцев, бесплотной темени,
до потери вдрызг ощущения времени.
Невзирая на годы... Такой простак...
Помнишь, Рижское взморье вихрилось дюнами;
мы тонули в тех дюнах ночами лунными,
тлел от кожного жара прибрежный песок...
Не сложилось. Взгляды? Предубеждения? -
только в сны ушла ты и в наваждения,
чтоб оранжевой болью стучать в висок...
В нашем будущем, намертво предугаданном,
сколько лет прошло - разве знать это надо нам?!
Всё равно ходу нет из моей полыньи...
В каждом сердце - по трещинке, по картечине...
Но не бредить же нам архивными встречами! -
позвони мне, как выпадет шанс... Позвони".

"Здравствуй, Лена, ну как мне теперь представиться?!
Не уверен, что помнишь меня, красавица...
Самомнение, может, подводит меня?
Жизнь как зебра, да вот - всё чернее полосы,
но как плечи я вспомню твои и волосы -
сразу солнце мерещится в серости дня.
Это глупости, знаю, пустые благости...
Но была же и Ялта однажды в августе,
неразборчивый шепот запекшихся губ...
Ты счастливым билетом была, избранницей...
Не могли мы знать, что от нас останется
лишь слепая тоска, возведенная в куб.
Помнишь, как ты шептала: "Согрей, согрей меня..." -
я бы всё поменял на машину времени,
но нигде не найти этих дивных машин.
И осталась невзятой вершина горная,
да от юности - только воронка черная,
ей рукою вдогонку маши-не маши...
Всё никак не сроднюсь я с былой ошибкою,
с пустотою внутри, с этой почвой зыбкою...
Лишь в тревожащих снах мы вдвоем, мы одни...
Выбираюсь на свет из липкого ила я,
и всего-то прошу об одном я, милая -
позвони мне, как выпадет шанс... Позвони".

Он сидит за столом: постаревший, маленький...
В ширпотребных часах всё дремотней маятник.
Если хочешь грезить - пожалуйста, грезь.
В магнитоле Высоцкий хрипит про шурина,
ну а в комнате мрачно и так накурено -
хоть топор на безжизненный воздух повесь.
А в окне славный вид на аллею с тисами...
Легче с сердцем, и письма уже дописаны -
можно слушать задиристый говор собак,
можно пить, говорить, изучать соцветия...
Две любви - всё, что было за полстолетия.
Он никак не умеет забыть их, никак.
Он всё тщится прошедшее в слове выразить:
вот и пишет те письма, чтоб завтра выбросить -
но слова снова скроют пробоины лет...
Он стремится картину создать из абриса.
Он не знает судеб и не знает адреса -
просто пишет.
Промчавшейся жизни вослед.

[/SIZE][/COLOR][/FONT][/I]

• 
• 
•